В Москве провели чтения памяти поэтов, ушедших на рубеже веков

15 ноября 2012 года в Литературном музее открылась новая страница биографии тех, кого уже нет с нами: состоялись литературные чтения, посвященные памяти поэтов, ушедших из жизни молодыми в 90-е и нулевые. Название «Они ушли, они остались» прекрасно отображает цель, которую преследовали организаторы мероприятия Борис Кутенков и Ирина Медведева: рассказать о жизненном пути и творчестве тех людей, которые сами о себе напомнить не могут.

Энергетическим посылом была одноименная антология поэта и издателя Евгения Степанова, на выход которой литературное сообщество отреагировало именами других поэтов. Среди добровольцев, подготовивших выступления, были и те, кто знал этих людей лично, и те, кто просто выбрал имя из списка. Дарья Верясова, например, узнала о герое своего рассказа Илье Тюрине, став лауреатом премии его имени.

Литературные чтения открывала вступительная речь поэта и критика Людмилы Вязмитиновой, в которой природа ранних смертей среди поэтов объясняется их непростой ролью посредников между обычным и метафизическим миром, разрушением границ между ними, отрицанием надуманных смыслов и поиском новых. Для Лермонтова, Рембо, Маяковского и многих других поэтов такая рискованная и напряженная миссия стала определяющей в судьбе, и именно это объединяет всемирно известных классиков с героями литературных чтений. Выступающие на вечере неоднократно протестовали против слова «доклад», и оно действительно звучало слишком формально для их рассказов, потому что информация о каждом из поэтов была в разной степени полной, их имена – в разной степени известными, а истории жизней – в разной степени трагическими и фатальными.

В связи с судьбой основателя Ордена куртуазных маньеристов Александра Бардодыма редактор журнала «Юность» Валерий Дударев озвучил мысль Есенина о том, что, обретя родину, становишься поэтом. Такую родину Бардодым обрел в Абхазии, несмотря на то что родился и учился в Москве. Во время грузино-абхазского конфликта поэт отправился защищать землю, которая его вдохновляла, и погиб, как бы подтверждая строчки из своего стихотворения о том, что «дух нации… в краю, где от крови багровы мечи,/ не ищет трусливых решений».

Точно так же трусливых решений не признавала Ольга Подъёмщикова. О ней рассказал поэт и культуртрегер Андрей Коровин. Жители Тулы знали ее как смелую журналистку, редактора, борца за права жертв политических репрессий, активную участницу Комитета солдатских матерей, и мало кто знал другую сторону ее самовыражения, направленную вглубь себя – ее поэзию. Кирилл Ковальджи не ограничился рассказом о Борисе Рыжем, вспомнив также Илью Кричевского, Марину Хлебникову, Нину Искренко, Владимира Морозова – всех тех, кого так же, как и Пушкина, убило отсутствие воздуха.

Живо воссоздала образ Андрея Туркина Света Литвак, вспомнив несколько неформальных кадров его жизни вроде приклеенного снаружи к зимней обуви меха. «Ведь медведи ходят мехом наружу. Значит так, должно быть, теплее», – и уже не поспоришь, хотя такой угол зрения доступен не каждому. Об Анастасии Харитоновой, выйдя из зала, без подготовки рассказала ее однокурсница, назвав поэтессу «большой черной седоватой кошкой» с тихим голосом и редким в наше время слогом поэзии XIX века. Трудно не вспомнить также стихи Евгения Хорвата и особую манеру их чтения наподобие псалмов, которую по просьбам гостей воспроизвел Владимир Орлов. Прозвучали также рассказы об Анне Горенко, Михаиле Лаптеве, Романе Тягунове и Алексее Капустине – самом молодом герое вечера.

Третий день в Библиотеке им. М.Ю.Лермонтова прошел в потоке неожиданных столкновений и взаимосвязей. В отличие от Михаила Свищева, рассказавшего о неординарной биографии своего близкого друга Алексея Александрова, Александр Евсюков поведал о судьбе незнакомого ему лично однофамильца – Павла Евсюкова. Дарья Лебедева специально съездила в Смоленск, чтобы собрать сведения о кумире студентов I курса Лита, «нескладном Гамлете» Эдуарде Кирсанове. Выступление Андрея Чемоданова вообще вывело слушателей за рамки замкнутых поэтических клеток: он набросал образ поколения – бедствовавшего, недоедавшего, но создавшего свой особенный мир и систему поэтических измерений. Ирина Каренина столь глубоко прониклась стихами поэта из Саранска Сергея Казнова, с которым ей довелось познакомиться за пять дней до его смерти, что искренне жалела, что не может донести до публики все поразившие ее стихи: «Мы не умрем. Дорога моей души,/ Рельсовый путь волнений, нелепых ссор!/ Сердце мое – наполненный всклень кувшин –/ Не расплескает качка твоих рессор./ Мы за пределом полуночной полосы./ Кончилась летняя ночь, настает рассвет./ Громко стучат прожорливые часы, /И мы с тобой умираем, а смерти нет».